Лучший исторический детектив [сборник] - Людмила Малёваная

— Та хоть бы он имя своё назвал! — кокетничала Рузя, распаляясь всё больше под горячим взглядом кавалериста. Он смотрел чуть с прищуром, из-под спадавших на лоб волнистых волос, которые всё время отбрасывал назад резким движением головы.

— Меня Яном зовут, — тихо произнёс кавалерист и отвернулся к стене с мишенями.

На стене их оставалось четыре. Недоволен был исключительно хозяин тира, потому он суетился меж зрителей, предлагая присоединиться к кавалеристу или хотя бы выпить свежего самогона для настроения. Торговля шла бойко: народ пил, закусывал салом с чесноком и радовался успехам кавалериста. Вскоре публика осоловела, кто-то схватил Рузю за мягкое место и выкрикнул:

— Хватит ломаться! Не хочешь с уланом иди сюда, мы тебя побалуем.

Крик этот услышали все. Через мгновение в кусты свалились и кричавший, и кавалерист, и еще кто-то из толпы. Рузя стояла как вкопанная, наблюдая, как за неё дерутся. Возможно, драка длилась бы дольше, но хозяин тира решив, что достаточно, достал из кармана полицейский свисток и так дунул, что те, кто только что хотел баловать Рузю бежали, не разбирая дороги.

Ян галантно проводил Рузю к Зельдиному дому, предварительно угостившись стаканом самогона у хозяина тира.

— Вы очень милая пани. Позвольте завтра пригласить вас прогуляться? — устало проговорил Ян, притискивая Рузю к фонарному столбу.

— С удовольствием прогуляюсь с паном. Но сегодня уже поздно, поэтому сейчас я с вами попрощаюсь, — ответила Рузя, ужом выскальзывая из рук кавалериста.

От Яна густо пахло тройным одеколоном и кислым конским потом. Как ни странно это не отталкивало, а как раз наоборот: женское естество словно пробудилось, очнулось от спячки, осветило сознание ярким светом и помрачило рассудок. На прощание Рузя подарила кавалеристу такой жаркий поцелуй, что у того вырвался страстный вздох и задрожали пальцы. Игриво хихикнув на прощанье, Рузя бросила Яна отдышаться на свежем воздухе и забежала в парадное.

Зельда раскладывала пасьянс и, улыбаясь, поглядывала на подругу. Рузя жадно пила чай в прикуску со свежим печеньем, запах очередной порции которого горячей волной доносился от печки. Она хвастала новой победой:

— Брошу Зеленского. У меня теперь такой кавалер имеется: благородный, красивый, а как он целуется… ммм…

— Некого тебе бросать, дурёха! Но, что кавалера успела завести, так то молодец.

— Как это некого?!

— Зарезали твоего Зеленского. Как свинью зарезали! Дочка приходила за платьем. Говорила, свадьбу отложат. А я думаю, что женятся тихонько, чтоб народ не знал. Ей же до конца траура не доходить — разродится. А убил его твой Венька. Разболтала ты ему, что Зеленский в любовниках? Дура!

Рузя побледнела и, распахнув глаза, какое-то время смотрела себе на колени.

— Венечка уехал. Он вещи собрал, — еле слышно прошептала Рузя.

— Значит, не уехал. Ты видела, как он в поезд садился?

— Нет.

— Вот и не говори тогда!

Рузя вскочила и замахала руками.

— А ты видела, что он Зеленского резал? Видела?!

Зельда ошарашено смотрела на подругу.

— Не видела, так люди говорят.

— Давно ты стала людей слушать? А когда тебя парижской жидовкой зовут, ты тоже людей слушаешь?!

Зельда подошла к ведру, зачерпнула в кружку холодной воды и выплеснула на Рузю.

— Угомонись. Я этих слов в свой адрес не слышала, а ты если повторяешь, то стало быть и слышишь. И, наверное, не единожды. Такая ты подруга, что не можешь рта людям закрыть. Уходи.

Зельда отвернулась к окну, а Рузя вспыхнула и выбежала во двор.

Глубокая ночь застыла над городом. Тучи на небе закрыли звёзды и только фонарь слабо освещал двор, указывая очертания предметов. Рузя нащупала лавку, села и беззвучно заревела.

Не такой судьбы желала для Вени, себе не такой желала. Веня был первым мужчиной и единственным защитником долгое время.

На плечи еле слышно легла шаль.

— Идем в дом, простудишься ещё, — позвала Зельда.

— Это я виновата! Одна только я, — шептала Рузя, задыхаясь слезами. — Я его с Германовым свела! Денег, дуре, захотелось! Всё не нажрусь никак! И где эти деньги, я спрашиваю?

— Не знаю я, где твои деньги. Идём.

Зельда завела её домой, переодела в ночную рубашку и уложила спать, укрыв овечьим одеялом.

Рузя проснулась посреди ночи, открыла глаза и смотрела в темноту высокого потолка. Боязно ей было. Если даже Зеленского убили, то что такое она — Рузя. Не было уверенности, что Веня успел уехать, тревожно колотилось девичье сердечко и неспокойно было на душе. Потому что если он не уехал, то мог закончить так же, как и доктор. «Эх, знать бы, где искать тебя, Венечка…» Душная ночь липла волосами к щекам и тонким ситцем к телу. Хотелось холодной воды и прохлады. Рузя ворочалась на влажной простыне, не находя себе места, потом поднялась и открыла форточку.

Свежий ночной воздух ворвался сквозняком, поколыхав лёгкую занавеску. Зелёная листва тяжело и плавно покачивалась, шепталась с ночью. Рузя смотрела в окно, слушала шепот листвы и думала о том, как дальше жизнь её сложится. Светского общества ей теперь не видать, ибо Рузю некому туда привести, а сама она входов-выходов в это общество не знает.

Срочно требовался защитник. Страх, что кому-то захочется поквитаться не отпускал, а ещё сильнее зажимал в тиски. Рузя не знала, за что её могли бы убить, но интуитивно чувствовала, что если захотят, то причина найдётся. На роль защитника как нельзя лучше подходил вчерашний кавалерист. Ян показался сильным и не глупым, хотя второе качество могло оказаться лишним в данной ситуации. В общем, она решила, что на какое-то время Ян вполне сойдёт за кавалера, да и жалованья офицерского вполне хватит, чтобы весело погулять. Решив, что всё наладится, Рузя уснула.

Утром, отпивая мелкими глоточками горячий кофе из белой чашки тонкого фарфора, Рузя улыбалась новому дню и мыслям о новом кавалере. Воспоминания о Яне будоражили её воображение, вызывая томление в груди. Вчерашние грустные мысли ушли за горизонт вместе с ночью, а утро принёсло хорошее настроение.

— Чему это ты улыбаешься? — спросила Зельда, снимая с огня кофейник.

— Доброго тебе утра, подружка. Садись со мной кофе пить, — сказала Рузя, одарив улыбкой.

— Ну да… спасибо, что не прогнала с моей собственной кухни. А то думаю, кто бы мне помог кофе выпить… — Зельда наливала в чашку кофе, тёмная струйка из узкого носика выплёскивалась, отдавая пар и аромат.

— Ой, да не злись! Лучше скажи, что к кофе есть.

— Есть, моя пани, — сказала Зельда и выставила на стол маленькую корзинку с булочками. — Я в булочную сходила, выпечку свежую купила, пока кто-то спит.

Зельда карикатурно